– Видит Бог, для меня нет большего счастья, чем знать, что мой визит может быть приятен Вашему Высочеству. И ты действительно был теперь рад, что приехал, и не только из стремления успокоить собственную, так внезапно и некстати пробудившуюся совесть. Ты пристально глядел на Мэри, которая была так мила и приветлива, и чувствовал в душе какое-то необъяснимое участие по отношению к ней. Редкость для тебя, согласись, Чарльз. Ты всё пытался найти в её лице, глазах что-нибудь, что выдало бы обман, искусное притворство, скрывающее истинное отношение отвергнутой законной дочери к близкому другу отца, что был причастен ко всем её бедам, но так и не находил ничего. Неужели может быть, что дитя унаследовало сердце своей матери, эту удивительную, совершенно непонятную для таких, как ты, истово-христианскую способность прощать? Видимо, тебе только казалось, что ты успел увидеть всё в этой жизни, милорд герцог.
Ты улыбнулся ей в ответ, невольно отмечая, что Мэри взяла лучшее от обоих своих родителей. Кровь Тюдоров смешалась в ней с южной кастильской кровью, и к семнадцати годам принцесса из очаровательной девчушки, которую ты всё еще помнил, превратилась в настоящую красавицу. Интересно, Генрих хоть знает, что прячет в старом замке в отдалении от двора? Когда в последний раз он глядел на свою дочь, не думая о её матери, не видя в ней соперницы сыну, что должна родить его новая королева? Ты не осуждал его – ни сейчас, ни вообще никогда. Просто не мог не думать с сожалением о том, что он вот-вот сломает жизнь этой девочке, сам не осознавая того в полной мере.
– Почту за честь, миледи, – ты слышишь в голосе Мэри перемену, но она удивляет тебя не больше, чем былое дружелюбие. Если она, ослепленная на миг радостью от чьего-то визита в это отдаленное поместье, вспомнила о том, что происходит нынче при дворе, рвущем на части её мать, то в том нет её вины. – Слышал, здешние пейзажи очень красивы. Ничего ты, естественно, не слышал, и, более того, то, что ты видел на подъездах к замку, едва ли можно было назвать хоть сколько-нибудь живописным. Однако ты не желал давать Мэри понять, что почувствовал, как изменились её взгляд и голос.
– Милорд Саффолк, вот уж не ожидали Вас увидеть, – в дверном проеме появилась сухая фигура леди Шелтон. Её обыкновенно-презрительный взгляд и поджатые губы едва ли были знаками гостеприимства и доброго расположения, но ты лишь вежливо улыбнулся в ответ. Довольно с тебя Болейнов и их родственников, ведь, в конце концов, женщины в королевскую жизнь и постель приходят часто, а уходят, как правило, быстро, тогда как в дружбе Генрих куда более постоянен. – Если у Вас есть послание для лед Мэри, то я настаиваю на том, чтобы Вы передали его мне. Я буду рада вручить его Её Высочеству, но только после того, как ознакомлюсь с содержанием.
– Мне жаль, леди Шелтон, но я нахожу это весьма неучтивым по отношению к Её Высочеству, – твой тон был мягок, но едва ли почтенная миссис, приставленная к Мэри, могла неверно истолковать его.
– Смею напомнить, герцог, что я выполняю приказ короля, который запретил леди Мэри принимать посетителей и вести переписку, поэтому…
– Леди Шелтон, я не сомневаюсь в Вашей преданности нашему государю, но, как Вы могли догадаться, я выполняю здесь распоряжение Его Величества, а посему буду безмерно признателен, если Вы оставите ненадолго нас с Её Высочеством. Последняя часть фразы была сказана куда жестче, и леди Шелтон уже раскрыла рот, чтобы добавить что-то к выражению своего негодования. С твоих губ моментально сползла улыбка, и, красноречиво взглянув на женщину, ты предложил леди Мэри локоть.  – Вы позволите, миледи?
В полной тишине вы вышли в сад, напоминавший, скорее, случайное скопление чахлых деревцев и давно заброшенных клумб. Ты взглянул на принцессу. Должно быть, её чертовски раздражает и унижает подобное обращение: королевская дочь подчиняется приказам сварливой тетки любовницы своего отца. – Должно быть, непросто терпеть эту милейшую женщину каждый день? Ты желал бы вернуть Мэри доброе расположение духа, но, наверное, лучше это сделать с помощью хороших вестей.
– Да, миледи, Ваша мать передала кое-что и на словах, – возвращаешься к вопросу, на который не успел дать ответа из-за вмешательства леди Шелтон, – Её Величество желает, чтобы Вы знали, как сильно она Вас любит. Я уверен, что это есть и в письме, но всё же. Екатерина действительно сказала это тебе напоследок: «Брэндон, передайте моей дочери, что её мать до последнего вздоха будет любить её и молиться о ней», но ты не хотел произносить всю фразу целиком. Ни к чему Мэри думать, что последний вздох её матери действительно не за горами, и что однажды она может остаться совсем одна в этом мире, где за всё, что принадлежит ей по праву, придется бороться.